В Год народного единства в праздничном календаре белорусов должен появиться День народного единства. Ректор Академии управления при Президенте Республики Беларусь Вячеслав Данилович предложил две вероятные даты Дня единства: 17 сентября и 14 ноября.
Семнадцатого сентября 1939 года Красная Армия начала поход в Западную Беларусь и Западную Украину, которые находились в составе Польской республики. Четырнадцатого ноября Президиум Верховного Совета БССР принял решение о включении западнобелорусских земель в состав БССР.
О перспективах появления нового праздника – в очередном разговоре главных редакторов «Драгічынскага Весніка» и «Янаўскага Краю».
Игорь Гетман:
– Насколько нам нужен сегодня такой праздник? Нужен. Эта инициатива Главы государства – свидетельство того, что страна не стоит на месте, в том числе и в сфере идеологической. Появится новый государственный праздник, который вроде бы корнями уходит в советское прошлое, но одновременно и самобытно-белорусский, который может присутствовать в настоящее время исключительно в наших реалиях. То есть будет увеличено число праздников, которые являются продуктом исключительно белорусской государственности.
Геннадий Деюн:
– Праздника, наполненного смыслом народного, национального единения, определенно не хватает в нашем календаре. А ведь это очень существенный атрибут национального самосознания, один из стержней формирования национальной идеи, которую мы пока так до конца и не сумели окончательно оформить. Вокруг чего, как правило, объединяется народ? Это государственные символы, традиции и историческая память, которые отражаются, в том числе и в определенных датах, государственных праздниках. В данной ситуации очень важно, с каким историческим событием мы эту дату свяжем. От этого будет зависеть его смысловое наполнение.Это наполнение должно связывать людей не только разных поколений, но и разных взглядов, даже, если хотите, религий. Это должна быть такая дата, в значимости которой никого не придется убеждать. На этапе проработки лично меня пока волнует вопрос, не просмотрели ли мы что-то важное и значимое в более глубоких пластах истории.
Игорь Гетман:
– Согласен, несколько смущает то, что нам предложено только две даты, причем обе связаны с одним событием. Все-таки нашей истории, государственности на белорусских землях, уже около тысячи двухсот лет. Поэтому, на первый взгляд, казалось бы, принятие решения по предоженным датам должно было бы предварять широкое общественное обсуждение.
Однако в предложенном варианте – две даты без предварительного общественного разговора – тоже есть свой резон. Приведу пример. Вот уже двенадцать лет как в Бресте стоит памятник Тысячелетию города. Установку памятника предваряло обсуждение, которое моментами просто раздирали противоречия различных социальных, этнических, профессиональных групп и группок.
Кого только не предлагали для увековечения! Группа преподавателей бывшего пединститута – своего бывшего коллегу, против которого выступили такие же коллеги. Еврейская община – малоизвестного подскарбия, по современному, министра финансов, все заслуги которого перед Великим княжеством Литовским сводились к его еврейскому происхождению. Православные (было целое письмо епископа Брестского и Кобринского) усомнились в необходимости присутствия инославных на памятнике, предложив в качестве вариантов людей в общем-то достойных, но совершенно неизвестных тем, кто незнаком с церковной историей.
Одним словом, обсуждение закончилось тем, что памятник приобрел вид, совершенно непохожий на первоначальный вариант. Всего три исторические фигуры находятся на нем: волынского князя Владимира Васильковича, Великого князя литовского Витовта и канцлера Николая Радзивилла Черного. По остальным предложенным вариантам эксперты так и не сошлись во мнениях. Был отвергнут даже король Ягайло, которому Брест обязан магдебургским правом. Пришлось делать абстрактные фигуры женщины, воина и летописца. Последний, кстати, несмотря на принадлежность города в эпоху летописания города к православной цивилизации, почему-то изображен в католической сутане.
К чему я веду разговор? К тому, что многообразие вариантов не всегда приносит пользу. Поэтому с подходом Вячеслава Даниловича в принципе можно согласиться. Хотя даты, связанные с историей двадцатого века, всегда вызывают самые разные мнения и подходы.
Геннадий Деюн:
– Так уж сложилось, что белорусская государственность выкристаллизовывалась достаточно долго и местами мучительно. Практически единственным неоспариваемым периодом является период Полоцкого княжества, которое по праву считается колыбелью белорусской государственности. Долгое время наши этнические земли входили в состав мультинациональных государств. По сути и ВКЛ и Речь Посполитая принадлежали не только белорусам. Но при этом сохранялась целостность народа. Драматичность начала ХХ века заключается в том, что разделительные линии стали проходить внутри этнической территории. А именно к этому времени мы подошли к возможности реализации идеи белорусской государственности на национальной основе. К сожалению, события того периода сделали этот процесс невозможным. Сначала по условиям Брестского мира значительную часть Беларуси отдали немцам. Потом – Рижский договор 1921 года, когда наши земли отошли к Польше. Поэтому в контексте именно единства нации, белорусского народа события 1939 года определенно связываются с восстановлением исторической справедливости. Да, они связаны с рядом противоречий. Поэтому нужно тщательно обдумать, какие плюсы и какие минусы могут всплыть в ходе обсуждения предложенных вариантов.
Игорь Гетман:
– Однозначный плюс – это подсвечивание в исторической памяти дат, связанных с воссоединением белорусского народа в 1939 году. Воссоединение – это одно из ключевых событий белорусской истории ХХ века, стоит в одном ряду с датами становления государственности и Победы в Великой Отечественной войне. Сегодня события 1939 года определенно находятся в тени по сравнению с иными значительными событиями ХХ века.
Принятие в качестве Дня народного единства даты, связанной с западнобелорусским периодом, – это возможность вернуть утраченные страницы в общенациональную хронику. Сегодня о том периоде знания имеют разве что профессиональные историки, и то не всех их хочется читать или слушать. Я как-то словил себя на мысли, что уж очень сухо и отстраненно рассказывают столичные академические сухари о той эпохе. Лично мне гораздо приятнее воспринимать ученых из Бреста или Гродно, для которых та эпоха – нечто гораздо большее, чем просто объект для научного поиска. Ведь до сих пор в наших семейных архивах находятся школьные свидетельства и студенческие зачетки, фотографии и документы той поры, а воспоминания наполнены легендами эпохи, когда молодыми были бабушки и дедушки сегодняшних пятидесятилетних.
И семнадцатое сентября, и четырнадцатое ноября дадут возможность реконструировать эпоху. Ведь сегодня о ней напоминают разве что улицы 17 сентября в наших городах. Новый праздник же должен дать толчок к персонификации и эпохи в целом, и конкретных событий, с ней связанных. Давайте задумаемся даже над такой ближайшей перспективой: куда возлагать цветы будут официальные лица после появления праздника в календаре? Ведь страна не имеет сколь-нибудь значимого памятника, посвященного одному из наиболее судьбоносных событий национальной истории! Мемориальные доски и то легко пересчитать!
А ведь героических событий в борьбе за национальные и социальные права в тот период было предостаточно. Эту белорусскую Атлантиду, белорусскую Трою в ближайшее время обществу предстоит открыть. И далеко не последнюю роль в этом должны сыграть журналисты. Тем более, что наступивший год – это год столетия Рижского мира, разделившего Беларусь. Нельзя забывать об этой дате.
Теперь о вероятных минусах. Первое, что приходит на ум, – это неприятие предложенной трактовки событий 1939 года нашими западными соседями. Для Польши 17 сентября 1939 года – удар в спину коварного соседа и другой трактовки той осени польской стороной не предвидится. Новый белорусский праздник вызовет однозначно негативную реакцию польской стороны. Но, положа руку на сердце, скажем, что и так наши отношения не радужные. Хуже, чем есть, День народного единства их не сделает.
Да и идеологические трения не столь уж редкое явление в международных отношениях. Каждый народ имеет право на собственную трактовку своей истории. Так, современная Украина, хоть и придерживается западного вектора в своей политике, все равно вызывает возмущение той же Польши по ряду исторических оценок. Равно и Польша в Украине поставлена в жесткие рамки относительно ряда вопросов, касающихся исторической памяти. Поэтому излишне драматизировать негативную оценку соседей не будем.
Второй минус – более значимый. Он внутрибелорусский. Осень 1939-го – это не только чувство восстановления исторической справедливости. Это и время, которое до сих пор во многих семьях воспринимают с болью. Поэтому в Западной Беларуси всегда, несмотря на очевидную значимость событий той поры, отношение к ним было сдержанным. Решительное разрушение привычного, складывающегося столетиями образа жизни, часто не поддающиеся логике новые способы хозяйствования, массовые депортации – это тоже реалии эпохи.
Об этом надо помнить и говорить открыто. Замалчивать негатив в условиях открытого информационного общества – это дать повод для различных спекуляций и возможность придать отрицательный оттенок новой дате в календаре государственных торжеств. Только при условии всей полноты исторической правды мы получим полноценный общенациональный праздник.
Геннадий Деюн:
– Что касается возможных противоречий, то хочу сказать следующее. Как ни пафосно это прозвучит, но, на мой взгляд, события 1939 года стали прологом к независимости и суверенитету Беларуси в современных границах. Воссоединение Западной и Восточной частей страны нужно воспринимать с точки зрения приобретения нашей страны, а не, как многие пытаются представить, с точки зрения чьих-то потерь. Да, воссоединение пришло на штыках соседних стран, но таковы были реалии. Главный ценностный аспект этих реалий – это возможность снова стать единым народом.
Сегодня риторика Польши, Украины, в том числе относительно трактовки ряда исторических событий, приобретает для нас абсолютно неприемлемый контекст. Польская сторона, действуя в русле европейской идеологии, пытается возложить вину за начало Второй мировой войны на Советский Союз. Уничтожаются памятники и память о советских солдатах, которые гибли за освобождение польских земель от фашизма, и которые теперь вдруг представляются как оккупанты. Мы должны уважать наших соседей. Но скажите, сильно они были озабочены нашими чувствами, искажая историю подобным образом, проводя празднование так называемого дня памяти «проклятых» солдат?
Мой уважаемый коллега упомянул об иногда противоречивом отношении наших предков к новой власти, ее не всегда рациональной политике. Согласен. Но, в свою очередь, напомню о репрессиях польских властей в отношении этнических белорусов, концлагере в Березе-Картузской, ополячивании, нараставшем народном недовольстве и многом другом.
На историю белорусской государственности, мягко говоря, снисходительно смотрят и с востока, и с запада. Нам в целом нужно быть более жесткими и последовательными в отстаивании своего, национального культурно-исторического наследия и не позволять даже соседям выдергивать из нашей истории наши же ценности.
Что касается возможной даты праздника, то если выбирать из двух предложенных, я бы остановился на 17 сентября. В первую очередь потому, что она уже является частью нашей общественной традиции. Да, отношение к ней более чем скромное, но основа для развития есть. Теперь предстоит придать ей необходимую форму и в дополнение к историческому содержанию наполнить соответствующими традициями. Это тоже достаточно кропотливая работа. Нужен свой пантеон героев, памятных мест, атрибутика и так далее.
Игорь Гетман:
– Я бы также отдал предпочтение 17 сентября. И с точки зрения идеологической и сугубо практической. Эта дата хорошо известна еще с советских времен, ей посвящено множество художественных произведений, она присутствует в народной памяти. Именно с нее начался новый исторический этап в жизни белорусского народа. Четырнадцатое ноября, на мой взгляд, проигрывает. Во-первых, укоренить эту дату в общественное сознание будет делом не одного года. Во-вторых, дата отстоит всего на одну неделю от выходного праздничного дня Октябрьской революции, седьмого ноября. Такое близкое соседство двух политических дат в праздничном календаре вряд ли оправдано.
И семнадцатое сентября, и четырнадцатое ноября, в идеологическом плане идентичны. Поэтому в данной ситуации решающим для выбора даты может быть аспект не идеологический, а, как ни странно кому-то покажется, бытовой.
Семнадцатое сентября – ранняя осень, когда проще провести торжественное мероприятие на открытом воздухе либо завести школьников в районную библиотеку на тематическую выставку. А тем, кто не принимает участие в официальных мероприятиях, можно посвятить день приготовлению шашлыка на даче или просто огороду. Даже такое далекое от политизации празднование оставит позитив в памяти.
