«Слово пацана. Кровь на асфальте» – российский криминальный сериал о молодежных бандах времен перестройки и гласности, который сегодня бьет все рекорды популярности. О нем и об эпохе – очередной «Разговор коллег».
Расставляйте акценты правильно
Да, я тоже из 90-х. И помню их по-своему. На рубеже восьмого и девятого десятилетий я был достаточно юн, но в силу характера и воспитания уличная романтика никогда особо меня не прельщала. Единственным воспоминанием с «ароматом того времени» были несколько мальчишеских драк двор на двор… Для меня это было достаточно беззаботное время. Сначала я был школьником, потом студентом. Мне не приходилось кормить семью, выживать. Главное, что запомнилось – то, как трудно было родителям: копеечные зарплаты, невыплачиваемые месяцами, талоны, купоны, очереди, дефицит… Смена эпох… Кого-то из моих сверстников в этот период на воспитание действительно забрала улица со всеми вытекающими последствиями и «карьерным ростом», кому-то повезло… Ну, да ладно, давайте все таки о кино…
Я человек, выросший на «Бронзовой птице», «Кортике», «Неуловимых мстителях», когда мальчишки бежали по домам смотреть «Четыре танкиста и собака» или «Батальоны просят огня». Но помню и то, как на смену советскому кино стал приходить заморский кинематограф. Яркий, красочный, шумный, необычный… Так казалось нам тогда. На самом деле – бессмысленный и беспощадный. На смену характерам героев и смыслу пришли динамика, эмоции и спецэффекты. Да и отечественное кино потихоньку насыщалось все более заурядными сюжетами и откровенными эпизодами. И этот новый мир «синема» нас тогда тоже воспитывал. Дети в одно мгновение стали играть не в Чапаева, а в Рэмбо, а подростки в прохладе летнего вечера уже не восхищались подвигами советских разведчиков, а пересказывали друг другу сюжет «Маленькой Веры».
Наш неокрепший разум как губка впитывал новую картинку бытия. Мы и сами не заметили, как на смену справедливости пришло право силы, закон заменили понятия, ценности и мораль – распущенность и вседозволенность. Тогда тоже люди старшего поколения одной из причин растущей жестокости, распутства и невежества считали навязываемую новую массовую культуру, частью которой было кино. «Вы ничего не понимаете, совки», – говорили мы им. Как же мы ошибались!
Сегодня страсти вокруг фильма «Слово пацана» разгорелись действительно нешуточные. При этом местами уже не совсем понятно – это грамотный пиар или действительно общественный отклик? Шла достаточно серьезная дискуссия о запрете сериала. Масла в огонь подлил случай в российском Иркутске, когда группа подростков беспричинно убила сверстника на автобусной остановке. Почти как в фильме…
Как зритель могу сказать, кино получилось достаточно правдивое и даже талантливое, хоть и жесткое. Хотя лично на меня впечатления, соответствующего созданному вокруг него ажиотажу, оно не произвело. Многие из тех, кто своими глазами видел то лихое время, тоже достаточно ровно восприняли образ недалекого прошлого: да, так все и было, но никакой романтики в этом нет, тем более примера для подражания. Зацепило больше тех, кто помоложе. Ну и, как водится, кому-то захотелось примерить образы героев на себя. Такая же история в свое время была и с нашумевшим фильмом «Бригада», когда на улицах вдруг оказались десятки подражателей Саши Белого. И каких усилий тогда стоило доказать, что фильм совсем о другом: не о достоинствах бандитской романтики, а о трагичности и пагубности такого пути, итог которого либо тюрьма, либо кладбище.
Как же сделать, чтобы смысл кино читался однозначно? Применяя сюжетную линию, когда главными героями становятся, по сути, отрицательные персонажи, да еще вплетая тему любви и ярких эмоций, сценаристы неминуемо обрекают свое детище на неоднозначность восприятия. Зритель зачастую невольно начинает романтизировать образы уличных беспредельщиков, смещает акценты с трагичности судеб на разухабистость жизни по пацанским понятиям и даже некое геройство в их поведении. И это очень тонкая грань, особенно когда в числе зрителей оказываются дети и подростки. Возраст такой – хочется кому-то верить, быть на кого-то похожим.
Запреты в таких случаях – дело неблагодарное. Если вы понимаете, что ваш ребенок-подросток все равно увидит фильм, посмотрите его вместе, обсуждая и проговаривая увиденное на экране, расставляя правильные акценты.
Да, силу кино, «как важнейшего из искусств», недооценивать не стоит. Но и перекладывать на телевизор вину за пробелы родительского воспитания тоже нельзя. И даже преступно.
В детстве я не был тихим «ботаником». Я с удовольствием до темна гонял со сверстниками мяч, играл в войнушку на стройке, потом ходил на танцы, впервые пробовал алкоголь и сигареты. Но жить по законам улицы в мои планы не входило, она была для меня не более чем времяпрепровождением. А основная его часть уходила на учебу и посильный труд, помощь бабушкам и дедушкам, которые жили в деревне и трудились на земле. Наверное, и состоялся в жизни как человек потому, что кроме телевизора меня воспитывали и родители. Спасибо им.
Геннадий ДЕЮН, главный редактор
районной газеты «Драгічынскі веснік”.
Воспоминания без ностальгии
Кто только не высказывался уже об этом сериале. Добавлю и я. Период уличных баталий, наподобие тех, что происходят в «Слове пацана», зацепил меня самым краем, но в память врезался накрепко. Сериал воспоминания освежил…
Город, в котором я родился и рос, хоть и имел всего около двадцати тысяч населения, но районами-кварталами был изрезан густо. Колос, Пятак, Городок, Дуракендия, Сабиловка – это основные вечно враждующие стороны. А в каждой еще по несколько микробригад, которые по сигналу «старших» собирались в «толпу» и шли на «сбор» – бессмысленную и очень даже беспощадную массовую драку. «Сборы» проходили с завидной регулярностью. В конце 1980-х чуть ли не каждую неделю, потом, когда поприжала милиция, периодичность пошла на спад. На стадионах и пустырях пацаны с азартом и нередкими увечьями лупились стенка на стенку. «Павших на поле боя» люто не били: этакое благородство. Дрогнувших и побежавших, если догоняли, пинали со всей пролетарской ненавистью – трусость была не в чести.
Сам на «сбор» попал лишь однажды, под самый закат этого «движа». Отделался легко: едва схлестнулись в драке, благополучно отхватил от кого-то дрыном по голове, потому смирно лежал на травушке-муравушке, пока шла «битва». Нам тогда знатно, кстати, прилетело. «Старшие», обговаривая детали «стрелки», что-то напутали. Мы, «обломки», как нас называли в городе, пришли с пустыми руками, а «колосята» – с кастетами и арматурой. Были б это пацаны с Пятака, они б подручные средства отложили – дрались бы на равных. Это еще одна деталь пацанского этикета. Но парни с Колоса никогда тактом не отличались. Мы тогда еще долго раны зализывали…
Того сбора мне хватило с лихвой. От остальных (их, кстати, потом немного и было) старался отмазаться. Бывало, врал, что родители под домашний арест посадили. Было страшно, что пацаны уловки раскусят. Но еще меньше хотелось снова харкать кровью от побоев.
Правда, и локальных драк хватало. «Слово пацана» не врет – в чужом районе подросток огребал автоматически. Просто потому, что не местный. Дежурный вопрос «из какого района?», а потом прилетало. Интенсивность бития зависела от настроения и бодрости оппонентов. И да – если провожал девушку, не трогали. Будто и не замечали. Но на обратном пути поджидали. Это уж обязательно. А там: «из какого района?» – и по накатанной. Если соперников было двое-трое, можно было попытаться «дать отмашку». Если больше – просто закрывайся: целее будешь. Еще почему-то в таких случаях не считалось зазорным бить лежачего. Пинали будь здоров.
Так что во многом правдив сериал, спорить не буду. Вот только не договаривает многого. Ну не могут пока кинематографисты передать тупую боль заживающей свернутой в драке скулы. Не в силах выразить вонь и заплесневелость подвальных «камор», в которых мы тусовались, не выразят серость стен и тусклость лампочки-«сороковки» под потолком. Не даст сериал ощутить горечь и крепость «Астры» или «Беломора» (у нас, в отличие от героев фильма, курили все поголовно, «мальков» за это не гоняли). Не покажет всей отвратительности вкуса «палёного» алкоголя под украденную «закатку».
А главное, ну вот лично для меня, это неспособность фильма показать реальную опустошенность, когда люди гибнут. Два Лёхи – Золотой и Голова, Даня, Старый, Витал. Это все настоящие пацаны, которых я знал. И которых больше нет. Двоих зарезали, у одного случился передоз, еще один не оклемался после пьяной драки, а тот угорел, заснув с сигаретой. Они уходили не сразу, их не стало, когда я уже уехал из города. Но смерть нашли исключительно из-за «пацанского» образа жизни.
Это я везунчиком оказался: отец после очередного моего привода в милицию взялся за сына жесточайшим образом. И из дома не вылезал неделями, и учителя по отцовской просьбе сразу же сообщали об отсутствии на уроках. Выбрался, в общем, из ямы. Большинство же из моего близкого круга в почти двадцать человек (те, кто выжил, как говорится) неоднократно судимые, спившиеся, опустившиеся люди. Исключений всего пару.
Владислав ГРИБАНОВ, директор – главный редактор
городской газеты «Брестский вестник».
Хороший опасный фильм
Почитал слова Владислава Олеговича и подумал: какое интересное отрочество было у коллеги. Мое как-то побледнее. Но я, собственно, и не собирался ностальгировать. В моем понимании фильм, о котором сегодня заговорили в России, Украине, Беларуси, не только о подростковых стаях. Именно в перечисленных странах к фильму проявлен большой интерес, что красноречиво свидетельствует о том, что общее культурное пространство продолжает существовать, несмотря на различные ухищрения его разрушить. Но не об этом сейчас речь.
Не так уж часто, при всем обилии киношной продукции, увидишь в наше время хороший фильм. А этот фильм сделан добротно. Поражает точность деталей, она безупречна. Актеры действительно играют, что редкость в нынешних реалиях. Типажи наши, советские: им веришь.
Правдиво показана неприхотливость, если не сказать убожество, быта. Беззубость, полная несостоятельность комсомола, имитирующего бурную деятельность. Отвратительно смотрится сцена в ресторане, где комсомольские функционеры исполняют «Интернационал». Показ действительности может стать отрезвляющим душем для ностальгирующих граждан. Впрочем, по временам перестройки ностальгирующих всегда было мало.
Я бы не сказал, что сериал романтизирует уличную преступность. Но влияние на неокрепшие умы может оказать непредсказуемое. Проблем школе и милиции, на мой взгляд, он добавит. Буллинг может перейти на новый уровень, вполне возможно возрождение дворовой романтики. Несогласные с подобным утверждением возражают: многочисленные бандитские сериалы не оказали существенного влияния на мировоззрение общества. Да, не оказали, но давайте учитывать, что они в массе своей бездарны, а это действительно хороший фильм, талантливый фильм.
Иное дело, что многим блатная романтика чужда по определению, как заметил Геннадий Константинович. Полностью с ним согласен насчет того, что в нашем детстве было чем заняться и на тот же футбол не всегда хватало времени у тех, кто рос в частных домах. Подвижные игры на свежем воздухе – это скорее к одноклассникам из квартир. «Пока они играли в футбол, мы работали в огородах», – так когда-то говорил мой одноклассник, тоже росший в частном доме.
Неожиданный успех «Слова пацана» родил мысль запрета фильма. Идея запрета еще больше повысила и без того высокую популярность. Потушим пламя керосином, ага. Запрет ничего не даст.
Фильм наводит на мысль, что девяностые именно в таком формате, каким мы их помним, не могли не состояться. Они – порождение восьмидесятых. Со всем беспределом и культом насилия.
Правда, когда мы говорим о «лихих девяностых», мы идем в фарватере российского понимания эпохи. Для нас «лихие» годы закончились еще в середине девяностых, когда невооруженным глазом было видно, как жестко и быстро в страну возвращается порядок.
Игорь ГЕТМАН, директор – главный редактор
Брестской областной газеты «Заря».
