СВАДЬБА
Они встретились почти, как в песне. Шел как-то Никанор по полю да и заприметил дивчину, полоскавшую в ставке белье. Запала красавица парню в душу, решил познакомиться. «Нина!» — озорно стрельнула она карими, как спелая вишня, глазами.
Свадьбу сгуляли через год, накануне весеннего Миколы. Родители жениха освежевали по такому поводу теленка. Невеста же была сиротой. Квартировавший в ее хате дядька съездил в Янов, купил там коровью голову, из которой сварили холодец. Тетушка собрала ведро творога. Старшая, уже замужняя, сестра принесла из Осовец 14 бутылок самогона. Сгодился белый штапель, привезенный средней сестрой из Германии: из него получилось красивое подвенечное платье. Фату Нина одолжила в соседней деревне. Под стать невесте выглядел и жених. Одет он был в костюм и галстук. На зависть деревенской молодежи Никанор Максимович в праздники обувал настоящие, добротные сапоги. В те первые послевоенные годы обуви у сельчан не было, ходили в самодельных резиновых гамашах. Никанор же и обувь, и одежду привез из Германии.
Лошади вмиг домчали молодых и гостей до церкви в Стрельно, где Нина и Никанор перед Богом поклялись жить в любви и согласии. Плясала и пела свадьба под звонкий перелив гармошки. Неугомонно выводили свою трель соловьи. Шел 1946 год.
СИРОТА
Своего отца Нина Александровна никогда не видела, разве что на фотографиях, присланных из далекой Америки. Он уехал в заработки за океан, когда жена носила третью дочку под сердцем. Семья должна была воссоединиться, но началась вторая мировая война, и Ирине с детьми не удалось уехать к мужу.
…В тот вечер соседка уговорила Ирину Данилькевич остаться ночевать у нее. «За что немцам нас убивать? Детей своих на работу в Германию мы ведь им отдали», — сказала женщина. – А если что, на огороде в погребе спрячемся». Ирина согласилась, но младшую дочку Нину все же отослала в лес.
На рассвете Сороцни окружили каратели. Не успевших скрыться сельчан они расстреляли, а деревню сожгли. Четырнадцать человек фашисты обнаружили в том самом погребе на соседней с Данилькевичами усадьбе. Чудом пули не задели лишь одну девчушку, да хозяйка, хоть и ранена была, но выжила.
— Ой, какое ж счастье, Нинка, что ты живенькая! — всплеснула руками идущая навстречу девчушке женщина. – Мамку ж твою немцы застрелили и село сожгли…
Нина рухнула на землю без чувств.
Всего шесть хат уцелело в Сороцнях. Не сгорел и дом Данилькевичей. В 14 лет Нина стала сиротой. Чтобы выжить, нужно было работать. Так она научилась пахать. У соседей сохранился конь, которым выжившие сороцнянцы обрабатывали землю. От деревни он еще послушно шел по борозде, а обратно тащил плуг и Нину так быстро, что девчушка за ним не поспевала, едва не падала, а плуг бил по ногам. После окончания войны здорова и невредима вернулась домой из Германии сестра Нины. Несколько лет в их небольшом домике жили, как тогда говорили, в «подсуседах» люди, не имевшие своего крова. Было, что по три чужие семьи уживались под одной крышей, в одной печке кушать готовили, но ни разу не поссорились, не поспорили между собой.
…Семье Максимовичей, считай, повезло. Хотя и сожгли оккупанты хату, но все домочадцы остались живы. Конечно же, натерпелся в Германии Никанор, не надеялся уже увидеть родные места. Но случилось так, что после освобождения он даже в армию не был мобилизован, — благополучно вернулся домой.
ЖИЗНЬ ПРОЖИТЬ – НЕ ПОЛЕ ПЕРЕЙТИ
Соседи по-доброму завидуют Нине Александровне: в свои 82 года она еще и по дому сама управляется – постирает, порядок наведет, кушать приготовит – и в город за лекарствами съездит, и сильно болеющего супруга досмотрит, и в огороде работает. Прошлой осенью пенсионерка сорок мешков картошки сама накопала. А летом закатала два десятка банок огурцов.
— Сын с невесткой, которые здесь, в Сороцнях, живут, меня ругают, что много работаю. Но как же иначе? Пока силы ворушиться Бог дает, хочется что-нибудь своими руками сделать. У меня ведь в Минске невестка, внуки есть, им хочется хоть капельку помочь…
Всю свою совместную жизнь Максимовичи трудились не покладая рук. Сразу после свадьбы перебралась Нина к свекру со свекровью. В 1947 году родился первенец – Василий. А Никанор помимо своей воли оказался в шахтах Донбасса. Ожидая суженого, молодая жена молола муку в жерновах, молотила зерно, убирала лен, выделывала из него полотно.
– Бывало, встанешь раненько, чтоб никто ледок не успел занять, и тащишь полотна к канавке выбеливать, — вспоминает Нина Александровна. – Пока дитя спит стараешься две ручейки напрясть. Не успеешь голову на подушку положить — дитя проснулось, плачет.
Дважды приезжал Никанор домой: в первый раз самовольно удрал с шахты, во второй – отпустили в отпуск. Так на свет появились Елена и Михаил. Нина Александровна работала полеводом в колхозе, Никанор Никанорович поначалу собирал смолу с сосен в лесу, потом устроился в Вавуличах в школу завхозом. Построили свой дом. Хозяйство держали большое. Детей учили людей уважать и никакого труда не гнушаться. В восьмом классе Василий вместе с отцом сено косил в болоте, так и остался он жить в родной деревне и работать в местном колхозе механизатором. Сам уже пенсионер, помогает Василий вместе со своей супругой старикам-родителям – молочко им приносит, разговорами утешает. Второй сын помер, а дочка живет под Брестом, болеет, поэтому чаще звонит по телефону, чем навещает отчий дом. Прошлой зимой старики впервые вынуждены были переехать к ней на два месяца пожить: не только у Никанора Никаноровича, но и у Нины Александровны здоровье дало сбой.
С отцом они так и не встретились. Но, живя в далекой Америке, Александр Данилькевич принимал участие в судьбе дочери, которую никогда не видел и малышкой на руках не держал. Когда закончилась Великая Отечественная война, он прислал в Сороцни письмо. Нина не смогла ему ответить: в деревне невозможно было найти бумагу, чтобы написать. Но отец не успокоился, он писал письма, присылал посылки с одеждой, которые очень поддержали семью Нины в трудные времена. Умирая, отец всю свою недвижимость завещал младшей дочери. Его имущество было продано, и Нина получила чек на солидную сумму. Девять раз Нине Александровне тогда пришлось съездить в Москву, но наследством она распорядилась мудро: младшему сыну купила в Минске двухкомнатную квартиру, Василию и Елене – по автомобилю, одела всех.
В доме Максимовичей невозможно не обратить внимания на белоснежные, с удивительно красивыми узорами ручники. Огненно-яркие цветы на них так и горят, притягивая взор.
— Этот вышит, а этот выткан, — с гордостью объясняет хозяйка. Лет до семидесяти ткала она ручники, наволочки, скатерти, покрывала и теперь очень гордится тем, что ее работы есть не только в семьях детей, но и у многих чужих людей. Прямо в комнате ставила Нина Александровна верстат и, словно художник кистью, с помощью ниток создавала рукотворную красоту. Увлекалась так, что и про сон забывала. В пору ее молодости рукоделию сельчанки учились одна у другой, многие были мастерицами.
— Я что гляну, то и сделаю, — улыбается бабушка Нина своей по-юношески светлой и доброй улыбкой. — Шить на машинке не училась, а и хлопцам костюмчики, и себе платья шила, — отец ведь из Америки отрезы присылал. В первый раз, во второй, может, и не так выйдет, но за третьим разом обязательно все получится. И хозяин у меня такой, к любой работе способный…
СНОВА ЖЕНИХ И НЕВЕСТА
В пятницу, 20 мая, у дома Максимовичей остановились два автомобиля. Из них веселой гурьбой вышли празднично одетые люди. Растянул меха баяна гармонист. Так, с музыкой гости прошли в дом. Недоумевали соседи, что у стариков за торжество. А они праздновали железную свадьбу, 65-летний юбилей своей любви. Поздравить пенсионеров с этой необычной датой (немногим супружеским парам удается дожить до железной свадьбы) приехали представители Гутовского сельского Совета и местные работники культуры. Как и положено на свадьбе, кричали гости седым «молодоженам» «горько», пенилось шампанское в бокалах, звучали песни. Женщины не преминули выпытать у стариков секрет их семейного счастья. Как оказалось, не все пары, связавшие себя узами брака в мае, обречены маяться.
— Ой, это неправда! – воскликнула Нина Александровна. – Все зависит от мужчины и женщины, которые создают семью. Нет такой хаты, где не было бы сварки между мужем и женой. Но я на своего деда не хочу обижаться. Жили мы, хоть и трудно, но дружно. В супружестве надо уметь уступать друг дружке. Это теперь не девчата замуж идут, а хлопцы. А в нашу молодость жена боялась и слушалась мужа, как он скажет, так и должно быть. Иначе, быть женщине битой. Помню, продавали поляки крепдешиновые отрезы на платья. Все соседки купили себе, а мне Никанор не дал 15 рублей, как ни упрашивала. Зато, когда отец начал посылки присылать, я у него уже не спрашивала, что себе пошить, что продать…
Хозяином в доме всегда был Никанор Никанорович, хотя характером он спокойнее жены. Все вопросы решал, дети его уважали, слушались.
— Нельзя, чтобы люди смеялись над мужиком, что жена им командует, — поделилась своей житейской мудростью Нина Александровна. – Стыдно перед людьми так относиться к мужу. Да, я его посылала, куда нужно, но все вопросы он решал сам.
…А в воскресенье, на Миколу, пошла Нина Александровна в Вавуличскую церковь, чтобы Господа поблагодарить, что позволил в паре прожить 65 лет, да попросить здоровья детям, внукам и правнукам.
Нина ТКАЧУК
НА СНИМКЕ: пенсионеры из д.Сороцни Нина Александровна и Никанор Никанорович Максимовичи.
Фото автора
