В канун Дня памяти и скорби, 21 июня, жители Дрогичина почтили память жертв Великой Отечественной войны. В городском сквере состоялся митинг-реквием, на котором к памятнику воину-освободителю возложили цветы председатель райисполкома А.В. Дорошенко, руководитель районного совета ветеранов С.А. Могилянчик, член Совета Республики Национального собрания Республики Беларусь В.Г. Амбражейчик, благочинный Дрогичинского округа протоиерей Иоанн Пинчук.
Память погибших во время Великой Отечественной войны почтили минутой молчания, затем священник совершил у памятника заупокойную литию. В знак благодарности и скорби возложили цветы на гранитные плиты представители силовых структур, общественных организаций и трудовых коллективов города и района. На митинге-реквием присутствовали ветераны Великой Отечественной войны.
Оксана КУЦЕНКО
Фото Ивана ЛЕОНЧИКА
Своими воспоминаниями о том жестоком времени поделился ветеран Великой Отечественной войны Сергей Евсеевич Лапа, который родился в августе 1920 года в деревне Деменка (ныне Петриковский район Гомельской области), в 1940-м году был призван в армию и попал служить в Москву в мотоциклетный полк.
«В армии к нам предъявлялись повышенные требования. Мы подвергались муштровке, у нас не было выходных, каждое воскресенье зимой – кросс на лыжах.
1 апреля наша часть начала готовиться к первомайскому параду. На тушинском аэродроме весь апрель по ночам тренировались на мотоциклах…
А через несколько дней после парада нас перевели в летний учебный лагерь. Расположились недалеко от поселка Алабино… Где-то в середине мая нам выдали медальоны и приказали написать на них свои адреса, дату рождения, номер войсковой части и зашить внутри гимнастерки с левой стороны. А так учения проходили в обычной форме: мы много занимались боевой и политической подготовкой, тренировались преодолевать на мотоциклах различные препятствия и 22 июня 1941 года должны были выступить на аэродроме и показать свое умение зрителям.
В субботу, 21 июня, мы получили приказ на воскресный день: 7.00 – подъем, 8.00 – завтрак, 9.00 – торжественная линейка и построение, а затем выезд на мотодром. Настало воскресное утро, все ждем распоряжений. Время проходит, но никакого построения нет. Лишь где-то к 12 часам поступила команда строиться на стадионе. Там был установлен большой рупор. Мы услышали голос Левитана: «говорит Москва…», далее было выступление наркома иностранных дел Молотова о начале войны. Трудно было поверить, но началась война, изменившая миллионы судеб и унесшая миллионы жизней.
После обеда нам была дана команда взять свои вещи и отправляться в Москву. Нас отправили в боксы, где стояли боевые мотоциклы. Сразу же мы начали заправлять их, получили оружие, боеприпасы. Ту ночь мы провели здесь же, в боксах. Было слышно, как стреляли зенитки, отражая налеты фашистской авиации.
24 июня нас с техникой вывели на Ржевский вокзал. Погрузили в товарняк и отправили на Западный фронт. Через сутки мы подъехали к Орше. Местная нефтяная база была разбомблена немецкими самолетами, все вокруг горело. Мы выгрузились прямо в поле и направились в сторону Витебска, но в сам город попасть не смогли, так как мост через Западную Двину был взорван. Пришлось возвращаться обратно и занять оборону на окраине Городка. Но вскоре нас обнаружила немецкая авиация и начала бомбить. Одна бомба взорвалась в полутора метрах от моего окопа. Меня засыпало песком и контузило. Больше недели я ничего не слышал. Так прошло мое боевое крещение.
Самое тяжелое время – это первые дни войны. С боями нам пришлось отступать. Уставали настолько, что даже засыпали на ходу. Только займешь оборону, выроешь себе окоп и сразу засыпаешь. И это при том, что у нас была неплохая военная муштра и подготовка.
Ночью нужно было менять место дислокации. Едешь, бывало, смотришь: мотоцикл в сторону ушел, значит, солдат уснул на ходу. Мы выбивались из сил, и в это время никто не думал о жизни…
Как-то в начале июля 1941 года в колонне я ехал самым последним. Рядом был Владимир Сахнюк. Вдруг его мотоцикл сломался. Я остановился, чтобы помочь ему с ремонтом. В результате мы немного отстали от своей колонны мотоциклистов. Когда двинулись в путь, впереди нас ехал автомобиль «ЗИС», Володя за ним, а я – сзади. Вижу, что машина резко затормозила, а шофер выскочил на ходу и побежал на огород. Сахнюк тоже затормозил и побежал за угол дома, который находился по правой стороне от нашего движения. Я же не мог понять, в чем тут дело. Не спеша заглушил мотор и только успел поставить мотоцикл на подножку, как вдруг разрывается бомба рядом с каким-то сарайчиком неподалеку. Оттуда, весь в крови, выскочил теленок. Я побежал в ту сторону, где был шофер, и увидел, что немецкий самолет разворачивается и летит прямо на нас. Недалеко была яма, где, видно, картошку на зиму укрывали. В ней было полно людей. Однако деваться было некуда, и я упал прямо на них. Из самолета застрочил пулемет. Миллиметрах в двадцати от моей головы прошла очередь. Мне песком засыпало глаза. Пока протирал их, услышал крик: «Мотоциклиста убило!» Я вскочил и побежал к Сахнюку. Вижу, что левая сторона его груди вырвана, и видно, как сердце еще работает, а парень пытается двумя руками закрыть ужасную рану. Я обратился к нему: «Володя?!» Он открыл глаза, хотел что-то сказать, но не успел – умер…
Так начинался отсчет потерям моих фронтовых друзей и однополчан…»
