День не задался. Погода за окном не радовала и даже раздражала своими серыми дождливыми красками. Холодный ветер то и дело уносил мой зонтик, что, собственно, вообще портило все настроение. Я торопилась на встречу и очень боялась опоздать. Наконец, отыскав нужный мне дом, позвонила в домофон. Приветливый голос ответил, что я могу войти. И вот она, та квартира, и вот она, ее хозяйка…
Увидев Таисию Михайловну Козырь-Павловскую, я даже слегка растерялась: ну не похожа эта моложавая женщина на очевидца и участника тех давних военных событий! Однако чем дальше слушала ее воспоминания, тем больше узнавала о перипетиях сложного для страны и людей времени и об испытаниях, которые выпали на долю моей героини.
Родилась она в городе Витебске в 1930 году в семье уважаемых людей. Папа, Михаил Николаевич, был директором машинно-тракторной станции.
–Тогда это была большая должность, – улыбается Таисия, – маму называли «жена директора», а нас – «дети директора».
Ее маму Ольгу приглашали работать учительницей немецкого языка в школе, однако она всегда отказывалась, что в свое время помогло ей избежать ареста. В начале 1936 года Михаилу Николаевичу пришло письмо от старшего брата из Германии. Ольга сказала мужу, чтобы он не читал письмо, а немедленно отнес в КГБ. Он согласился, однако не успел: утром пришли военные и арестовали его.
– Если бы знали, что мама знает немецкий язык, то и ее бы арестовали, как шпионку, – говорит Таисия.
Семью выселили в сарай. Старшие дети, Анна и Валерий, отказывались ходить в школу, потому что ребята не хотели сидеть с ними за одной партой, Таисия же боялась выходить во двор. Однако спустя полгода начальство во всем разобралось и отца выпустили. Он вернулся, исхудалый и бледный, но все так же веривший в страну и партию.
В 1937 году семья переехала в деревню Журовичи Гомельского района, где им дали квартиру. А в 1939 – отца с Красной Армией отправили на границу с Польшей, где он участвовал в боевых действиях и дошел с войсками до Бреста. В начале 41-го года ему удалось забрать и перевести в Брест и свою семью.
– Мама и папа часто ходили в театр. Они пошли туда и в субботу, 21 июня 1941 года. Когда родители вернулись, мы еще не спали, поэтому слышали, как мама доказывала папе, что немцы в театре говорили про войну, а папа не верил, – вспоминает Таисия Михайловна.
Утром раздался грохот, и мама прибежала с криком: «Миша! Война! Бери Стасю и Лерика и помоги спуститься в подвал!» И в этот момент в дом залетел снаряд, который, взорвавшись, разрушил парадную и часть детской. Все спустились в подвал. Отец попрощался и ушел в горком, оставив жену с тремя детьми. Мама успокаивала полуторагодовалого Олега, которого успела вынести из комнаты в одеяльце и очень переживала за старшую дочь Анну, которая накануне уехала в пионерский лагерь на работу. Подвал был глубокий и сырой, ребята дрожали от страха и холода. Прошло где-то 7 часов, прежде чем мама вышла наверх. Бомбежка закончилась, в доме не было воды и света. Лерик принес воды из колодца на улице.
– Мама сварила манную кашу, покормила Олежку и предложила нам, но мы отказались: как-то не до еды было, – говорит моя собеседница.
На улицах лежали трупы, бегали мародеры. Валерий принес домой пару буханок хлеба и консервы. А соседи разрешили поселиться у них и помогли перенести вещи из разрушенного дома. На третий день домой вернулась Анна.
Прошло пару недель и есть стало нечего. Тася вместе с другими детьми ходила в деревню Тришин просить милостыню. Иногда им что-то давали, а иногда прогоняли. С тех пор Таисия Михайловна пообещала себе, что всегда будет подавать тем, кто просит.
Вскоре семья переехала в деревню Шебрин, а потом перебрались в Литвины. Мама хорошо шила, чем и зарабатывала на еду. Валерий пас коров, поэтому молоко было каждый день. Отец же приходил по ночам, уходил утром, забирая часть провианта.
Ранней весной семья снова переехала. На этот раз в деревню Муры возле Малых Радваничей. Таисия вспоминает, как однажды ночью мама и папа долго не спали. Мама рвала простыни на бинты, а в доме горела лучина. Тася понимала, что родители связаны с партизанами, но ничего конкретно не знала. Анна же, наверняка, была посвящена во все их дела, и сама принимала в них участие, передавая партизанам медикаменты. Там, в Мурах, семья прожила до середины осени 42-го. А в октябре грянула беда. Валерий погнал коров на пашу, а Тася побежала за молоком. В это время немцы ворвались в деревню. Схватили тех, кто связан с партизанами, и расстреляли 9 человек. В числе арестованных и расстрелянных были мама и папа Таси, ее старшая сестра Анна и маленький братик Олег. Соседка остановила девочку по дороге домой, дала кусок хлеба и приказала убегать: немцы искали ее и брата Валерия. В лесу Тася спряталась в куче листьев. Рядом была только собака Рекс, которую она подкармливала втихаря от мамы. Через два дня Тася увидела знакомых мальчиков-пастухов и вышла к ним навстречу. Видя, что девочке холодно, один из них отдал ей свой свитер, другой – большой мешок, которым можно было укрыться ночью…
На четвертый день своей самостоятельной жизни Тася решила пойти на хутор к Дукшеям, знакомым родителей. Те обрадовались, увидев девочку, так как сами ее искали. Они согрели, накормили Тасю, дали во что переодеться и на следующий день отправили к Петру и Ксении Субботам на хутор, что за речкой. Супруги радушно приняли девочку и оставили ее у себя, записав своей дочкой. Ей выдали удостоверение на имя Таисии Петровны, и она перестала прятаться.
В один из дней, когда тетя Ксеня ушла к соседке, а дядя Петр уехал по делам, в дом вошли полицаи и забрали Тасю. Она успела лишь оставить маленькую записку: «Меня арестовали». Все чувства в ней словно замерли: ни страха, ни холода, ничего… В камере, куда посадили девочку, было небольшое окошко с полуразбитым стеклом. В него-то Тася и увидела рано утром заплаканную тетю Ксеню, которая просовывала ей через щелку хлеб и молоко.
Днем Тасю вместе с другими заключенными перевозили на телегах в жандармерию на допрос. Ее вез дядя Петр. Он тихонько научил девочку, что нужно говорить, когда будут спрашивать про семью. И сказал, что везет немцам выкуп за нее…
Тасю допрашивали последней. 11 мужчин, вошедших туда, не возвращались. Из-за двери слышались стоны и крики. Полуживая вошла туда Тася, понимая, что нужно молчать. Немцы спрашивали в основном про брата, который остался жив. Несколько раз девочку ударили резиновой палкой по спине и рукам. Когда допрос закончился, немцы вытолкнули ее за дверь, где Тася потеряла сознание. Очнулась уже на возу дяди Петра, который вез ее домой…
Около полумесяца Тася болела. На теле остались синие рубцы от ударов, а сама она почти не говорила, только смеялась и плакала. Тетя Ксеня почти потеряла надежду, думая, что девочка сошла с ума. Но Таисия поправилась.
Вскоре снова пришло известие, что в деревню приедут каратели. Субботы понимали, что второй раз выкупить Тасю им не получится. Поэтому вначале она отправилась к Дукшеям, откуда вместе с их дочкой Дусей ушла в лес. Они направились в сторону деревни Сварынь – в партизанскую зону, куда фашисты побаивались совать свой нос. Однажды, как рассказывали, каратели пробовали бомбить место расположения народных мстителей , но один из партизан сбил самолет из противотанкового ружья.
Возле села Сварынь девочек встретил партизанский пост из трех человек. Как оказалось, брат Таси находился здесь же, в местном партизанском отряде, в отдельной группе подрывников. Вернувшись с задания, Валерий очень обрадовался, что наконец-то они с Тасей будут вместе.
Группа партизан базировалась в заболоченном месте. Если не знать тропинки, то можно было легко увязнуть в болоте, поэтому первое время девочке пришлось изучать здешнее месторасположение. Их стоянка находилась между деревней Сварынь и строящимся партизанским аэродромом, и все, кто мог, принимал участие в его строительстве.
Так Тася жила два месяца. У них было сделано своеобразное жилье-землянка: с одной стороны жилища было много сена, на котором спали, не раздеваясь, люди, а с другой стороны стоял скот. Был сколочен стол со скамейками. Чтобы было светло, днем открывали дверь, в которую заходили, пригнувшись.
Особенно тяжело было три-четыре дня в месяц девушкам и женщинам.
– Все это страшно даже вспомнить, – говорит Таисия Михайловна. – В нашей группе был дядя Ваня. Ему, наверное, лет за 50 было, он заботился обо всех, как о родных. Обязательно из какой-нибудь деревни принесет пару старых простыней, стесняясь, бросит девушкам со словами: «Порвите себе на тряпки». Однажды он раздобыл чугунный утюг, в который можно было вложить горячие угли и гладить одежду – не для красоты, а для уничтожения вшей. Мыла тогда не было, стирали болотной водой. Одежду посыпали золой и терли, а потом выполаскивали и сушили над костром, а затем тщательно пропаривали утюгом. Так и жили…
Когда начал действовать партизанский аэродром, Тасю решили отправить в Москву.
– Я стала говорить, что никуда не полечу, что останусь с ребятами в группе, что я им помогаю и мне с ними хорошо. Но командир Брестского партизанского соединения Сергей Иванович Сикорский был неумолим, заявил, что это приказ. Подошел дядя Ваня с моим братом, они тоже стали меня уговаривать лететь в Москву. Подруга Валентина – дочка Сикорского – схватила меня за руку и потащила в самолет «Дуглас», – рассказывает Таисия.
Внутри него по бокам размещались дюралевые ячейки для сидения, на которых располагались раненые партизаны, а на полу – четверо носилок с совсем обессиленными бойцами. Тяжело было на душе Таси: она оставляла близких ей людей, не зная, встретится ли с ними еще.
В Москве девочка некоторое время жила в семье Сикорского, где ее постоянно навещала представитель ЦК Компартии Беларуси Татьяна Ивановна Новикова. Она расспросила Тасю о ее родственниках. Девочка рассказала, что в Саратове живет родной брат ее мамы, Александр Ефимович Ляховский. Тогда Татьяна Ивановна позвонила в Саратов, нашла Тасиного дядю и, поговорив с ним, решила отправить девочку к нему.
В семье дяди Тасю встретили тепло и относились к ней, как к своей. Таисия Михайловна и сейчас с благодарностью вспоминает дядину жену, Ольгу Александровну, которая помогла ей догнать школьную программу и пойти учиться сразу в седьмой класс. Тяжело лишь вспоминать о том, как трудно было учиться голодной. Школа находилась далеко, приходилось ехать на трамвае минут 30. Утром бабушка (мать Ольги Александровны) выдавала кусочек колбасы, жмых от подсолнуха, винегрет в баночке из-под зубного порошка и маленький кусочек хлеба. Это был паек до вечера. А приезжала Тася со школы поздно, так как оставалась на дополнительные занятия.
Хлеб девочка разламывала на два кусочка: один всю дорогу сосала и жевала, а второй доедала на переменках вместе с винегретом. Вот так жили, учились и работали.
День Победы моя собеседница вспоминает как самый незабываемый праздник. Все целовались и плакали – это были слезы радости и скорби по погибшим.
9 Мая бабушка устроила всем шикарный ужин: очень вкусная тыквенная каша с пшеном и, наверное, со сгущенным молоком, и суп с тушенкой. Разговор шел о Победе и о том, что теперь все будут жить, не умрут, и обязательно все будет хорошо. Жаль только, что Тасина мама так и не смогла надеть свое белое платье в цветочек, которое берегла на День Победы…
Родной брат Таси – Валерий Павловский – после окончания войны тоже приехал в Саратов, но учиться не захотел. У него была мечта стать моряком. Он уехал к маминой сестре Марии, которая жила в Херсоне. Там он поступил в среднее мореходное училище. Его приняли без экзаменов как награжденного орденом Отечественной войны I степени и медалью «За отвагу». После окончания училища он ходил на судах за границу. Жил с семьей в Новороссийске. Выйдя на пенсию, переехал в город Минск, где и живет сейчас.
Тася поступила в медтехникум в 1945 году. С каждым годом жизнь становилась лучше. Девушка получала повышенную стипендию, и бабушка всегда говорила ей, чтобы разницу между обычной и повышенной стипендией Тася оставляла себе на личные расходы.
Тасины подруги ходили на танцы, а она – в спортзалы. Утром бегала на Волгу, а зимой ее друзьями были коньки и лыжи.
– С тех пор и не расстаюсь со спортом, и в настоящее время посещаю два раза в неделю бассейн, – говорит Таисия Михайловна.
В 1948 году девушка окончила медтехникум по специальности «фельдшер-акушер». На каникулы она приезжала к своим спасителям Субботам в деревню Муры, а также несколько дней гостила в семье Сергея Ивановича Сикорского. Все они уговаривали Тасю приехать на работу в Брест. Жилье по закону должны были предоставить в их бывшем доме. Но, пережив в этом городе семейную трагедию, Тася зареклась, что больше никогда не будет жить на границе. И, несмотря на все советы и уговоры, она получила направление на работу в Хабаровский край и укатила на Дальний Восток, где прожила 22 года.
Хабаровский крайздрав направил Таисию в Нанайский район. Там ей выдали какие-то смешные пособия, и она поехала в поселок Болонь. Туда цивилизация не дошла как до войны, так и после нее. Таисия столкнулась с юртами, чумами и вшами. Одним словом, было очень тяжело. Она добилась, что при медпункте открыли стационар на четыре койки для рожениц. Ведь еще в 1948 году многие из тамошних жителей придерживались дикого закона: беременную уводили в тайгу, строили ей чум, типа нашего шалаша, только по кругу шире, оставляли в нем продукты и воду, а также шкуры крупных зверей, на которых она спала, и выделанные заячьи шкурки, которые служили вместо пеленок новорожденному ребенку. Женщина должна была сама разрешиться от бремени, перерезать и обработать пуповину и вместе с ребенком в течение недели вернуться в поселок. Смертность среди детей и рожениц в тех местах была большая, и Таисия Михайловна приложила немало усилий, чтобы помочь в решении этих проблем.
Затем девушка приехала в Комсомольск-на-Амуре, где работала и училась. Здесь она вышла замуж и родила двоих детей. Жизнь была нелегкой. Когда дети выросли, Тася развелась с супругом. Позже вышла замуж за капитана второго ранга Алексея Васильевича Козыря. Жена его умерла, оставив ему четырнадцатилетнего сына Алексея. Сыну Таисии было 13, Лёше – 14. Тася очень старалась, чтобы мальчики подружились и стали братьями. Сейчас оба – полковники в отставке: один живет в Москве, второй – в Минске.
В 1967 году Таисия Михайловна поступила в Хабаровский педуниверситет на химико-биологический факультет, который закончила экстерном и получила специальность микробиолога В 1970 году муж Таисии уволился с флота и поехал в Сталинград, где получил квартиру. Так они переехали жить в город на Волге.
В 1971 году летом супруги отправились в гости к нашим партизанам в Брест. Гуляя, они увидели чистоту города и изобилие продуктов. Зашли на рынок, там женщина продавала большого осмоленного гуся. Таисия спросила, сколько стоит, а она ответила, что отдаст за три рубля.
– Это по сравнению с нашими ценами были очень небольшие деньги. Ведь в Волгограде такой гусь на рынке стоил рублей двадцать, а в магазинах, кроме арбузов и помидоров, тогда ничего не было. За колбасой и мясом мы ездили в Москву, – вспоминает Таисия Михайловна.
Так дешевый гусь решил дальнейшую судьбу этой семейной пары: супруги обменяли свою квартиру в Волгограде на Брест, и вот уже больше сорока лет Таисия Козырь-Павловская живет в Бресте. Специальность микробиолога позволила ей преподавать биологию девочкам в медучилище.
Таисия Михайловна вышла на пенсию, но сидеть сложа руки долго не смогла: ей предложили место медсестры в школе №10 г. Бреста, где она трудилась еще 15 лет после выхода на заслуженный отдых. Да и сейчас моя собеседница продолжает активную жизнь: пишет книги, публикуется в газетах, радуется жизни…
Выходила я от Таисии Михайловны Козырь-Павловской где-то через часа два, если не больше. Вся эта удивительная история настолько захватила меня, что я уже не замечала серости дня, ветра, что уносил зонтик. Да и вообще всего того, что портило мне жизнь. Ведь сейчас, как сказала мне эта удивительная женщина, у нас только две проблемы: как похудеть и где припарковать машину, а остальное мелочи…
И я не могу с ней не согласиться.
Оксана ПАЛЬТО,
наш внештатный корреспондент
Фото автора
