Он был в числе последних солдат, покинувших Афганистан в составе ограниченного контингента советских войск в феврале 1989 года. За спиной 20-летнего парня из небольшой украинской деревни удалялись в прошлое серпантины каменистых дорог и хмурые склоны гор, хранящие нескончаемую опасность и держащие в постоянном напряжении, а впереди, как верил Ярослав Кушпетюк, была цветущая весна, долгожданная встреча с родителями и друзьями и вся дальнейшая жизнь, в которой он будет стараться забыть плохое и чаще вспоминать хорошее. В том числе – и о своей службе в Афганистане.
Теперь Ярослав Романович живет с семьей в агрогородке Радостово. Он – уважаемый сельский учитель, порядочный семьянин и заботливый отец двоих уже почти самостоятельных детей. Хотя далеко не все его односельчане и ученики знают, что в свое время школьный педагог Кушпетюк прошел не просто армейскую службу – он прошел 16 долгих и трудных месяцев афганской войны, и вернулся оттуда с медалью «За боевые заслуги». Но самое главное – он вернулся живым – чтобы, рассказывая свою историю, напомнить, как это страшно, несправедливо, неправильно – в расцвете своих юношеских лет вместо радости жизни чувствовать дыхание смерти…
Детство Романа Кушпетюка прошло в селе Щитинская Воля Ратновского района Украины. «Отсюда, из Радостово, если по прямой, через лес, до нее будет каких-то 10 километров. В прежние времена пешком или на велосипедах это расстояние преодолевали», – уточняет Ярослав Романович.
В своей Щитинской Воле он окончил базовую школу, а средняя находилась в 17 километрах от его родных мест – в селе Межисыть. Старшеклассники из отдаленных населенных пунктов жили в интернате, а домой отправлялись только на выходные. Выпуск, в котором учился Ярослав Кушпетюк, пришелся на трагический 1986 год, когда случилась авария на Чернобыльской АЭС.
– Тот апрель был очень теплый, все зеленело и расцветало. А когда случилась авария – вся эта цветущая зелень возле школы начала желтеть. О вреде радиации тогда еще мало говорили, и мы все задавались вопросом, что это такое происходит? – вспоминает мой собеседник.
В школьные годы он увлекался рисованием и у него неплохо это получалось, и Ярослав с другом решили поступать в Кобринское художественное училище. В результате сдачи испытаний парню предложили учебу на отделении инкрустации соломкой, но это направление его не привлекало. Он вернулся домой, начал подрабатывать в деревне и ждать призыва на воинскую службу.
– Мне нравилась армия, и у меня нисколько не возникало желания «откосить». К службе готовился заранее: регулярно занимался подтягиванием на перекладине, бегал на длинные расстояния, и это вошло в привычку. И меня призвали первым из одноклассников – весной 1987 года. Это уже было время гласности, и все знали, что могут отправить служить в Афганистан. Моя мама очень переживала по этому поводу. Но сразу после призыва меня направили в наш областной центр – в Луцк, затем – в Ивано-Франковскую область, где мы прошли очередную медкомиссию. Там меня спрашивали, где хотел бы служить, и я, помнится, ответил: «Куда отправят – туда и пойду».
Ночью нас привезли на аэродром во Львов, а оттуда самолетом направили в Ташкент. Там нас переодели в военную форму, мы прошли еще одну медкомиссию. За нами приехали «купцы» – парни в красивой форме с десантными эмблемами. Появилась мысль: вот бы попасть к ним и примерить такую форму… В числе других выбрали и меня. Потом, беседуя с нами, они откровенно предупредили, что их служба – это не романтика, и всем нам будет очень тяжело. Так я попал в учебный разведбатальон, который дислоцировался в Шерабаде.
С мая до ноября мы проходили «учебку», которая находилась в горах, ближайшим городом был Термез. Нам приказали разбить палаточный лагерь, где все делалось прочно и основательно. Для нас уже не было секретом, что после подготовки мы будем отправлены в Афганистан. Очень трудно было привыкнуть к местному климату, который был не просто жарким – удушливым. Мы все время как будто в горячей парилке находились. При этом велась усиленная тренировка и физические нагрузки были колоссальными. К примеру, отправляясь на учебное задание, нам приказывали грузить за плечи мешок гравия, а поверх – вся амуниция, и с автоматом надо было бежать по горам. Быстрого бега со всем этим снаряжением не получалось, но, когда его снимали, казалось, что появлялись крылья и можно было лететь. Нас настраивали на то, что тяжело в ученье – легче будет в реальных боевых условиях. У нас действительно появлялась выносливость, хотя некоторые не выдерживали таких нагрузок, уходили из лагеря, прятались в горах. Их находили, они получали по 2 года дисбата, и радовались, что лучше дисциплинарное наказание на месте, чем непонятная война на чужбине. У каждого была своя психика, свое понимание долга…
А меня в составе 450 обученных новобранцев отправили в Афганистан. Летели транспортным самолетом, который приземлился в Шинданте. И, по правде говоря, я, как и многие другие, кто находился вместе со мной, испытывали некоторое облечение, что наши изнуряющие тренировки завершились, – рассказывает воин-интернационалист Я.Р. Кушпетюк.
В письме родителям, зная впечатлительный мамин характер, Ярослав Романович сообщил, что его отправили служить в Германию. А вот своему лучшему другу написал все как есть. Правду родители моего собеседника узнали случайно. Его мама, Евдокия Карповна, встретив в деревне отца друга, пожаловалась, что от Ярослава очень долго нет писем из Германии. «Из какой еще Германии? Он служит в Афганистане», – проговорился сельчанин.
– С тех пор мама полностью потеряла покой. Она все время плакала, и до того себя истощила, что едва не начала терять рассудок. Потом ей посоветовали: слезами тут не поможешь, иди в церковь и молись. Может, своей непрестанной слезной молитвой она и вымолила меня у смерти. А вот зрение мама потеряла, и сейчас она почти ничего не видит, – говорит Я.Р. Кушпетюк.
Однако после того, как родители узнали, где он находится, солдат начал через день писать письма домой, сообщая о главном: что жив-здоров и все у него хорошо.
Служить ему выпало в 650-м отдельном разведбатальоне в Шинданте. В начале ноября рядовой Кушпетюк прибыл в Афганистан, а в декабре уже принимал участие в крупнейшей операции «Магистраль». Это, как поясняет воин-интернационалист, была масштабная операция по поддержке афганской армии в районе города Хост, направленная на прорыв многолетней военной и экономической блокады округа, на территории которого лидеры моджахедов планировали создание альтернативного исламского государства. И совместной задачей афганских и советских войск было деблокировать и прочистить дорогу от душманов, чтобы обеспечить население Хоста продовольствием, медикаментами и другой необходимой помощью.
– Мы передвигались на БМП – бронированных машинах, предназначенных для транспортировки личного состава к переднему краю и его огневой поддержки. Ехали немного впереди колонны, нам была поставлена задача следить за склонами гор, откуда в любой момент мог начаться обстрел, и в случае необходимости принять удар на себя. Временами, конечно, было страшно, но порой думалось и о другом: «Вот бы дома, в деревне, увидели, как я еду между гор…» Молодость нивелировала чувство страха…
Мое участие в операции «Магистраль» длилось больше 3-х недель. Были обстрелы и потери, но для меня все завершилось благополучно. Ближе к концу декабря мы получили приказ вернуться к месту дислокации, в свой отдаленный гарнизон. Через некоторое время я узнал, что представлен к медали «За боевые заслуги». А к середине 1988 года нас перевели в боевой агитационно-пропагандистский отряд – БАПО. К этому времени в Афганистане уже велась политика национального примирения, и мы должны были подкреплять ее конкретными действиями. Ездили по кишлакам, чтобы передать населению солярку, медикаменты, гуманитарную помощь, пропагандистские листовки, смысл которых – бросайте оружие и давайте жить мирно. У меня было 150 таких выездов. Обычно мы отправлялись в дальние кишлаки, за 60 и более километров от места дислокации, на двух
БТР-ах и бронированной разведывательно-дозорной машине в сопровождении БМП. В кишлаках нас окружали крестьяне, многие мужчины приходили с автоматами, так что было непонятно, верят они в примирение или нет. Очень воинственно были настроены и некоторые афганские мальчишки. Помню, что они подходили к технике, стараясь что-нибудь отвинтить, а наши бойцы отпугивали их, размахивая антенной от БТР-ов. Стрелять без крайней надобности было нельзя, чтобы не провоцировать на ответные действия.
Вокруг нас выстраивалась очередь даже за соляркой, потому что электричества в кишлаках не было, и ее использовали в лампах для освещения. А мы должны были раздать помощь, засветло покинуть кишлак и вернуться на свою базу, потому что ночью передвигаться было опасно. Те самые мужчины с автоматами, которые днем выглядели мирными крестьянами, с наступлением темноты становились военными. Такова была реальность, – отмечает участник афганской войны Я.Р. Кушпетюк.
А в последние месяцы своей службы, когда советские войска начали выводить из Афганистана, мой собеседник нес службу в составе блокпостов на дорогах, по которым на родину уходили наши солдаты. Его сослуживцы ушли раньше, а ефрейтора Кушпетюка отправили самолетом буквально в последние дни накануне официального вывода – 15 февраля 1989 года.
– Мы приземлились на аэродроме в Кушке в Туркменистане. Как ни странно, там выпал снег и был сильный мороз. Нас никто не ждал и преребрасывали с одного места в другое. Было голодно и холодно. А приказ на увольнение еще не вышел… Но была и радость, что остались живы, – вспоминает Я.Р. Кушпетюк.
А после приказа он вернулся в Украину, в свое родное село, где его ждали родители и сестра. В том же году Ярослав Кушпетюк поступил на военную кафедру в Луцкий педагогический институт, где получил профессию учителя допризывной подготовки и физкультуры. И с 1994-го года работал преподавателем в школе деревни Залухов в Украине. А потом случилось семейное торжество – свадьба двоюродного брата, которая определила и его судьбу. На этом мероприятии Ярослав Романович познакомился со своей будущей супругой, Галиной Петровной, тоже учителем, которая 20 лет тому назад и перетянула его на жительство в Радостово. В семье супругов Кушпетюк родилось двое детей: сын уже учится в Полоцком государственном университете, дочка – в 11-м классе Радостовской школы. Так что судьба воина-интернационалиста сложилась вполне благополучно. И единственное, что сейчас сильно беспокоит Ярослава Романовича, – закрытые из-за пандемии границы с Украиной, из-за чего он почти полгода не может навестить 85-летнюю маму, которая за время его службы в Афганистане потеряла значительную часть своего здоровья. Горько, что в теперешний век могут оказаться недосягаемыми такие простые вещи…
Но, видимо, каждому времени и поколению – свои испытания…
Записала Галина ШАФРАН
