После подписания Рижского мирного договора 1921 года новая польская власть в Западной Белоруссии была воспринята как оккупационная, встретив на местах активное вооруженное сопротивление.

Из боя – в бой

Исторической объективности и справедливости ради отметим, что в начале ХХ столетия массовое белорусское партизанское движение возникло в качестве ответной реакции на жестокость и произвол первой немецкой оккупации, продолжавшейся свыше девяти месяцев – с 21 февраля по 10 декабря 1918 года.

Однако после изгнания кайзеровских войск долгожданный мир, увы, не наступил: эпицентр активных действий народных мстителей, не сложивших оружие, переместился в Западную Белоруссию: как сообщалось в различных письменных источниках, после подписания вышеупомянутого Мирного договора партизанское движение здесь значительно усилилось, сразу после включения западнобелорусских территорий в состав вновь образованного польского государства начался очередной этап партизанской борьбы.

К слову, на тот момент для этого существовали все необходимые предпосылки и условия. В наследство от уже не существующей, распавшейся и стертой с политической карты мира российской династической империи Романовых и официально завершившейся 11 ноября 1918 года Первой мировой войны партизанам досталось немало вооружения и боеприпасов. Ряды партизан ширились и пополнялись, в том числе за счет возвращающихся на родину беженцев, знающих в теории и на практике военное дело, рвущихся в бой, которым вовсе не улыбалась перспектива, убегая от одних оккупантов, спустя прожитое на чужбине время, в итоге оказаться под игом сменившихся других. Главным же побудительным катализирующим мотивом разворачивающейся во всю ширь народной борьбы, безусловно, являлось общественное восприятие значительной частью местного населения польской власти в качестве пришлой, насильственно навязанной – то есть, по сути, такой же оккупационной, противостоять которой следовало различными путями, в том числе опробованным вооруженным – по-партизански.

В ракурсе исследуемой темы нельзя не отметить очевидную схожесть ряда моментов, касающихся развития белорусского партизанского движения в разные его периоды. Так, и на пороге 1920-х, и четверть века спустя, упомянутая борьба, за исключением первых этапов, не была разрозненно-хаотичной. Напротив, ее отличительными особенностями являлись общность стратегии, системность, слаженность, возможность концентрации, необходимой при проведении крупных операций: во время Великой Отечественной войны планово-организационное направление ей придавал созданный в мае 1942-го Центральный штаб партизанского движения, а тогда при польской власти – ЦК КПЗБ. Согласно неполным данным, с 1921 по 1925 годы в Западной Белоруссии всеми партизанскими отрядами и группами было проведено 878 открытых боев, совершены сотни диверсий и другие чувствительные для новой администрации акции. Только с марта по май 1925 года партизаны Западной Белоруссии совершили 50 боевых действий, а до 1 декабря было проведено, согласно секретным данным разведки польского Главного штаба, 199 операций: из этого количества 53 относится к различным видам нападений на полицейские участки, железнодорожные станции, волостные управления, около сотни сопровождались поджогами, в 46 случаях повреждались средства связи.

Опыт уровня спецслужб

Некоторые из тогдашних партизанских спецопераций стали образцовыми, хрестоматийными, достойными упоминания в соответствующих учебниках, последующего изучения, детального рассмотрения – в качестве своего рода практического пособия для служб специального назначения разных стран. Для примера приведем подробности наиболее известной из них:

«По решению ЦК КПЗБ отряду Станислава Ваупшасова (будущий советский разведчик, Герой Советского Союза. – Прим. Е.Л.) было приказано после тщательной подготовки захватить город Столбцы, овладеть тюрьмой, освободить, в том числе двух членов КПЗБ – С. Мартенса и И. Логиновича».

 

 

 

 

 

 

 

 

Задание было очень ответственное. В самом городе и в его окрестностях находились военные гарнизоны, в том числе 26-й полк уланов в полном составе. Началась тщательная подготовка. Все объекты нападения, смена караула в тюрьме и патрульные службы по городу, подходы и пути отступления были изучены и доведены до каждого участника операции. Для выполнения задания были отобраны 57 хорошо обстрелянных партизан, вооруженных винтовками, гранатами и пулеметами.

Под прикрытием ночи отряд занял исходное положение в 12 километрах от города. Были созданы несколько штурмовых групп. Одну из них, насчитывающую 18 человек, возглавил сам Ваупшасов, который должен был разгромить на вокзале жандармерию и захватить тюрьму. Еще одна группа из 12 человек прикрывала отходы.

На рассвете 3 августа 1924 года партизаны ворвались в Столбцы, завязался жаркий бой. Силы были катастрофически неравными. Расчет был построен на внезапность, слаженность действий, тройственную нагрузку каждого партизана, как говорили: один за троих. В расчет бралось и то, что противник не мог представить, что кто-то смог пойти на самоубийство и напасть на такой гарнизон. Однако почти без потерь задание было выполнено.

На съезде старост Новогрудского воеводства 19 августа 1924 года несвижский староста докладывал: «Ситуация в Несвижском повете, особенно после нападения партизан на Столбцы и захват тюрьмы, значительно ухудшилась. У населения сложилась уверенность, что скоро вооруженным путем может быть свергнута польская власть»…

В списках географических адресов громких, но уже не секретных успешных партизанских спецопераций значится и сегодняшняя Брестская область, где стремительное развитие событий приняло хотя и заранее запланированный, но вместе с тем интересный поворот в стиле «хеппи-энд»:

– В сентябре 1924 года партизанский отряд Кирилла Орловского (один из руководителей партизанского движения в Беларуси, Герой Советского Союза и Социалистического Труда. – Прим. Е.Л.), находился в Налибокской пуще, туда прибыл связной-разведчик и доложил, что что получен приказ усилить охрану железной дороги на участке Пинск – Лунинец, так как 24 сентября должен приехать полесский воевода полковник Довнарович. Командир отряда решил пленить воеводу. Утром с четырьмя десятками партизан Орловский вышел на задание: на станции Ловча партизаны блокировали железную дорогу, заняли оборону – в 14 часов поезд был задержан, а его охрана – обезоружена.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Орловский не стал чинить расправу над высокопоставленными задержанными. Он предложил Довнаровичу подать в отставку и немедленно оповестить об этом центральные польские власти и польскую прессу по телеграфу. Воеводе ничего не оставалось делать, как повиноваться. Партизаны тем временем собрали оружие, отогнали паровоз, а мост за ним взорвали. Затем пожелали воеводе быстрее дождаться подмоги, а сами удалились.

– Убить было проще всего, – объяснял потом партизанам Кирилл Прокофьевич. – Но тогда власти изобразили бы Довнаровича мучеником, а нас – бандитами. Мы же одержали моральную победу, которая зачастую важнее военной. Мы оказались сильнее польского Сейма, который назначил его воеводой, поскольку отрешили Довнаровича от должности без согласия парламента.

Часть нашей истории

Белорусское партизанское движение польского периода является неотъемлемой частью нашего исторического прошлого, которая по-своему уникальна, особенна, но, к сожалению, до сих пор недостаточно изучена. К слову, именно тогда была выработана партизанская присяга, которую от командира до рядового принимали в торжественной обстановке. Сохранился ее текст, который частично уместно здесь привести:
«Клянусь честью и достоинством свободного гражданина, что понимаю важность взятой на себя обязанности. Возложенное на меня задание на пользу дела обязуюсь выполнять свято и беспрекословно во всякое время дня и ночи. Никакие страдания, переживания и страх не сломят моей воли идти вперед и выполнить свой долг. Все, что я знаю и делаю, что исходит от наших товарищей, как зеницу ока буду хранить втайне от людей, чуждых нашему делу. Считаю этот свой долг неукоснительной истиной, которой я должен следовать в своих действиях. За измену пусть будет моим уделом позор и смерть».

Вопрос потенциальной возможности победы партизанского движения Западной Белоруссии в 1920-х годах и по сей день остается предметом предположений и дискуссий. Однако история, как известно, не знает сослагательных наклонений. III съезд КПП (Коммунистической партии Польши, действовавшей в 1918-1938 годах. – Прим. Е.Л.), высоко оценив героическую борьбу партизан и трудящихся Западной Белоруссии, поднимавших свой голос и оружие против оккупационного режима, отдал должное другим позициям работы КПЗБ, но взятый ей курс на вооруженное восстание признал ошибочным.

На тот момент стало очевидным: без революции в Польше одержать победу путем вооруженного восстания на относительно небольшой территории, которую занимала Западная Белоруссия, было нереально. Авангард партизанского движения состоял в основном из тех, кто прошел через большевистское подполье, империалистическую и гражданскую войны, имел опыт и бесстрашный характер, вместе с тем далеко не все обычное мирное население, устав от кровопролития, было настроено учиться воевать: люди, поддерживая народных мстителей, надеялись и ожидали прихода Красной Армии, но тогда Страна Советов, кровоточащая ранами предыдущих войн, еще не была к этому готова. Долгожданная освободительная миссия началась 17 сентября 1939 года …

На фото: Участники партизанского движения в Западной Белоруссии Кирилл Орловский, Швайка Велгин и Василий Корж, 1920-е годы.

Евгений ЛИТВИНОВИЧ, 
zarya.by