С середины марта 1944 года натиск на партизан, занимавших оборону на рубеже Днепровско-Бугского канала, несколько ослаб. Это было вызвано тем, что Красная Армия в это время начала Полесскую наступательную операцию, выполнение которой возлагалось на только что созданный 2-й Белорусский фронт. 30 марта части Красной Армии, партизаны и гражданское население переправились через Припять у д. Невир, взорвав за собой переправы. Немцам удалось деблокировать окруженный гарнизон Ковеля и оттеснить части Красной Армии, которые заняли прочную оборону по южному берегу Припяти… Так закончилась 40-дневная оборона Днепровско-Бугского канала. В это же время взвод отряда им. Калинина прикрывал отход основных сил бригады им. Молотова и мирных жителей, отходил последним и не успел вовремя подойти к переправе через Припять. В документах Национального архива об этом периоде написано следующее: «…Начиная с 28-го марта отряд по приказу штаба бригады начал отход за р. Припять. Отход произведен с тяжелыми боями… Во время этих боев часть отряда, во главе с ком. отряда тов. Самаркиным и с ком. взводов тов. Удодовым и Решетниковым, общим количеством в 48 человек, была отрезана от основных сил и не пробилась за р. Припять…».
В этом донесении ничего не говорится о судьбе этих людей: в то время, когда его писали, комбриг Герасимов не имел с ними связи и, вероятнее всего, не знал, живы ли они и где находятся. Немцы тогда контролировали все дороги, ведущие на Украину и к реке Припять, поэтому пробиться к своим не было возможности. Партизаны оказались в окружении, не имея достаточно боеприпасов и продуктов питания. Казалось, мало осталось шансов выжить в таких условиях. К тому же в этой местности свирепствовал сыпной тиф, от которого умирали местные жители и партизаны.
Среди этих окруженных партизан оказался наш земляк из деревни Лежитковичи И. П. Данилов. Тогда он находился в разведвзводе отряда им. Калинина и участвовал в оборонительных боях на канале. Иван Петрович очень интересный собеседник, и к тому же он в деталях помнит те события семидесятилетней давности: «В конце марта мы начали отступать на Украину. Часть отряда им. Калинина была отрезана от основных сил и осталась в тылу. Немцы перерезали дорогу на Ветлы, и мы остались в окружении. Там оказался командир отряда Самаркин со взводом Удодова – он прикрывал отход отряда. Я остался в группе, которая отходила последней. Мы двигались по дороге на Мукошин. Дошли до болота. Там кто-то сообщил нам, что в Мукошине уже немцы и мы не проскочим. Самаркин дает команду повернуть по граде направо западнее. Меня и еще одного партизана послали в разведку. Проехав примерно 2 километра лесом по граде, мы наткнулись на развилку. Именно эта развилка и сыграла свою роковую роль. Интуиция мне подсказала, что дорога вправо ведет в низину к болоту. Именно по ней и пошел Самаркин со всем взводом.
Мы же с моим напарником-разведчиком поехали по другой дороге. Вскоре вдали показались украинские хутора и стала видна деревня Ветлы. Нам удалось узнать, что к Ветлам уже подходят немцы из Мукошина. Они двигались медленно, но наши пошли не той дорогой, и мы не успели проскочить. А тут уже вечер, темно стало и ночь наступила.
Мы заночевали на одном из хуторов и только утром встретились со своими. Самаркин злой, ругается.
– Где вы были? – спрашивает он.
– Мы пошли по граде левее, – отвечаю я. – Рассчитывали, что и вы за нами пойдете.
Ничего не сказал командир, помолчал, потом спросил: «Что удалось узнать?»
– Узнали, что в Ветлах уже немцы.
Подумав, он принимает решение возвращаться назад. Идем по направлению к Малиновке и возвращаемся к Жировскому каналу. Перешли его и стали двигаться по его северной стороне примерно 3-4 километра на запад. Остановились на возвышенном месте. И в это время пошел такой снег! Идет день и ночь, пластами, мокрый. Очень много его тогда выпало…
В районе Заречки наши разведчики нарвались на немцев. Погибло трое партизан, остальные ушли назад. Самаркин испугался преследования и принимает решение блуждать по лесу, чтоб запутать следы – иначе нас быстро найдут по снегу. И вот мы ходим по лесу туда-сюда. Потом остановились на ночлег…».
Представив полсотни голодных партизан, расположившихся в холодном лесу на ветках, уложенных по выпавшему мокрому снегу, задаю Ивану Петровичу вопрос: «А где же вы нашли питание для такого количества людей? Кушать же что-то надо было?».
«Выход нашелся, – продолжает рассказ ветеран. – Там, на другой стороне Жировского канала, было болото. На этом болоте стояли на сваях скрыни с овсом – партизаны заранее заготавливали для себя на всякий случай припасы. Это очень важный момент. Я не знаю, кто это организовал, но без овса мы бы в окружении погибли. И там было несколько этих скрынь. Где они спрятаны, знал только Самаркин. Он дал команду доставлять этот овес на нашу стоянку и варить. Сходили на наше прежнее место, где был лагерь отряда, и принесли оттуда котлы. Потом стали резать коней. Я был на лошади, Самаркин, его адъютант Лапа и еще один партизан. Сначала зарезали мою лошадь, последней – Самаркина. Я помню, что он прощался с конем. Лошадь очень привыкает к человеку. Но нам надо было выживать. Вот этим и питались: конина с овсом и чай из сосновых веток с пупырышками пили. Овес мы жевали и выплевывали кожуру. Спали на ветках, в одежде. Кожух у меня был длинный. Под этим кожухом я и спал. Вшей было много, страшно много. Помню, снял рубашку, над костром держу, а вши падают с нее в огонь и трещат. На хуторах везде сыпной тиф был – люди болели. Эта болезнь переносится вшами. Когда мы по лесу следы запутывали, то долго ходили, и я так устал, что на каком-то хуторе в лесу упал возле двери и уснул. Там, видно, вошь заразная на меня и перебралась. Ночью я уже почувствовал себя плохо. Находился в полубреду. Лекарств у нас не было – все просто ждали: выживу или нет. Кто-то предложил Самаркину уходить всем за Припять, а меня оставить на местном хуторе, так как я был еще больной. Самаркин говорит: «Нет, оставлять нельзя – его сразу тут убьют». Фактически он меня и спас, один я бы там не выжил тогда».
Судьба так распорядилась, что Иван Петрович выздоровел тогда практически без лекарств. Этот эпизод с тифом, а также последующее ранение вызвали интерес к медицине и предопределили выбор профессии – впоследствии он стал врачом – профессором, доктором медицинских наук.
– Что же было дальше, как в дальнейшем удалось соединиться со своими? – интересуюсь у Ивана Петровича.
«Мы оставались там еще некоторое время, пока я не начал выздоравливать. Это уже был апрель. Наступило резкое потепление. Через некоторое время на болоте зацвели желтые цветы. Нам надо было уходить. Пришел связной из деревни Ветлы и повел нас на Украину к своим. Всю ночь шли. Он вел нас между Ветлами и Невиром, там, где острова были. Подошли к Припяти. Немцы там ракеты «кидали». Мы приседали, пока ракета горит, а затем дальше шли. Наш проводник знал место, где можно перейти Припять. Там она раздваивалась, но один рукав был глубокий – выше головы. Я после болезни еще был слабый. Адъютант Лапа взял меня под руку, и мы с ним переплыли реку. Как только перешли Припять, последовала команда: «Бегом». Надо было затемно отойти от реки по болоту километров семь. На болоте росла лоза – она нас спасала от света ракет. Вот так бегом, бегом, и к рассвету вышли к Великой Глуше. Там нас свои встретили. Нас помыли, почистили и переодели.
Потом немцы предприняли попытку наступления со стороны Иваново на Любешов. Нам сказали всем идти в окопы. Любешов находится на возвышенности, а между городом и Припятью – болото. Немцы начали там наступление, но по ним ударила наша артиллерия. Нам даже стрелять не пришлось. Потом мы долго стояли в Кухотской Воле, затем всю бригаду направили в Дубровицу – там партизан расформировали и примерно 3/5 отправили на фронт, а некоторые остались работать в органах власти. Так закончилась моя партизанская война…»
Еще до освобождения бывшей Пинской области из Москвы пришел приказ, по которому надлежало составить списки основных руководящих работников районов. В Москве решили заранее сформировать руководящий состав местной власти, чтобы он после освобождения сразу принялся за работу по восстановлению разрушенного хозяйства. Естественно, в этот список попали многие партизанские командиры – это было своеобразное поощрение за борьбу в тылу врага. После войны председателем Ивановского райисполкома стал командир бригады им. Молотова М. И Герасимов, а Дрогичинского – командир отряда им. Калинина Ю.Н. Самаркин. Многие рядовые партизаны, в основном те, которые пришли в отряды в последние месяцы перед освобождением, попали на фронт.
…Цели Полесской операции были выполнены частично, и 5 апреля 44-го года 2-й Белорусский фронт был упразднен, а его войска переданы в состав 1-го Белорусского фронта.
Александр ПАВЛЮКОВИЧ
